Тревел-блогер о жизни в чуме оленеводов: когда −30 кажется почти тёплой погодой
Российская путешественница, тревел-блогер и фотограф Елена Лисейкина несколько дней жила в стойбище оленеводов в тундре и на собственном опыте поняла, как меняется представление о нормальной жизни вдали от города. Там, где зимой температура легко падает до −40…−50 градусов, отметка −30 воспринимается местными почти как комфортная погода, а обычные городские удобства превращаются в недостижимую роскошь.
Елена провела в стойбище четыре дня — достаточно, чтобы почувствовать не романтический, а настоящий север: колючий мороз, постоянный ветер, отсутствие водопровода, ванной, привычного санузла и любого намёка на городскую инфраструктуру. Связь с цивилизацией минимальна, до ближайшего населённого пункта — десятки километров по белой пустыне. Но именно здесь живёт семья, для которой тундра — дом, а перекочёвки вслед за стадом — привычный ритм жизни.
Главное жилище — чум, традиционный конический шатёр, где на площади около сорока квадратных метров умещается вся жизнь семьи. Внутри всё подчинено практичности: пол сплошь застелен оленьими шкурами. Они заменяют и матрасы, и ковры, и одеяла. Отдельных кроватей нет — спят прямо на шкурах, укрываясь ими от ночного холода, который пробирает даже в хорошо натопленном чуме. Поначалу, признаётся Лисейкина, сложно поверить, что это действительно удобно, но через пару ночей тело само подстраивается под новые условия.
Особое испытание для городского человека — быт без привычных удобств. Туалет здесь — сугроб в стороне от чума, примерно в ста метрах. Никаких кабинок, освещения, укрытий. В ветреную ночь этот короткий путь превращается в проверку на выносливость: вокруг темнота, на лице ледяные порывы, под ногами — скрипящий наст. Для местных же эта прогулка — обыденное дело, о котором нет смысла жаловаться: так жили родители и деды, так привыкли и они.
Особенно Елену поразило чувство полной изоляции. В городе соседняя дверь — в нескольких шагах, здесь же ближайшее стойбище может находиться в десятках километров. Понятие «соседи» измеряется уже не подъездами, а часами пути на снегоходе или упряжке. Понимание, что любая помощь — медики, спасатели, сервис — далеко, заставляет иначе относиться к собственным силам и к людям, которые рядом с тобой в чуме.
Через несколько дней нарастают не только физическая усталость от холода и непривычного режима, но и психологическое напряжение. Лисейкина признаётся, что к четвёртому дню всё чаще думала о горячей ванне, чистой постели, свежей одежде без запаха костра и копоти. В городе такие вещи кажутся фоном, на который не обращаешь внимания, но после жизни в тундре именно они воспринимаются как высшая степень комфорта.
Путешественница спросила у хозяйки чума, почему семья не хочет окончательно перебраться в Надым, где у них есть квартира со всеми благами цивилизации: медициной, школами, магазинами, горячей водой. Ответ оказался прост и одновременно очень сложен для городского человека: их жизнь — среди оленей, в тундре, в кочевье. Переезд в город для женщины-оленевода означал бы отказ от корней и традиций, которые передаются детям и внукам из поколения в поколение. Городская квартира — «запасной аэродром», а не новая родина.
Отдельной темой Лисейкина выделяет роль женщины в стойбище. На её плечах — непрерывный, тяжёлый, но почти незаметный со стороны труд: готовка, уход за детьми, поддержание порядка в чуме, помощь мужчинам в хозяйстве. В одной из своих заметок Елена шутливо сформулировала это так: главная задача — «подавать еду». Но за этой фразой скрываются часы работы у печи, уход за одеждой, сбор и переработка продуктов, встреча и проводы мужчин, которые весь день проводят со стадом в мороз и ветер.
Тундра живёт по своим законам, и приезжие должны уважать их. Елену заранее предупредили: обходить чум сзади нельзя. Позади жилища хранятся священные нарты с фигурами семейных идолов — это пространство, куда женщинам, а тем более гостям, заходить не положено. Такая территория считается защитным кругом, связью с предками и духами, а нарушение этого запрета воспринимается как грубое неуважение к традициям.
Отношение к погоде здесь буквально противоположно городскому. В большинстве регионов страны −30 — повод отменить прогулку и лишний раз не выходить из дома. В стойбище же при такой температуре местные могут сказать: «ещё терпимо». Настоящие сложности начинаются, когда столбик термометра опускается до −40…−50, а небо заволакивает и усиливается ветер. Тогда любой выход наружу — от ухода за оленями до простой дороги к сугробу-туалету — превращается в маленький подвиг.
Питание полностью зависит от запасов и возможностей добычи. Основу рациона составляют мясо оленя, жирные блюда, наваристые супы и бульоны — всё, что помогает телу удерживать тепло. Свежих овощей и фруктов почти нет, их заменяют крупы, консервы, заготовки. Любая тарелка горячей еды, по словам Лисейкиной, воспринимается особенно ценно, а чашка чая становится ритуалом, который не только согревает, но и объединяет тех, кто сидит рядом в кругу у очага.
На эмоциональном уровне жизнь в тундре — это полная противоположность городу. Здесь нет шума машин, реклам и потока людей. Вместо этого — белая равнина, редкие крики птиц, посвисты ветра и звон колокольчиков на упряжках. Весь твой мир — это несколько человек в чуме и олени за его пределами. Такой образ жизни формирует особый характер: выдержку, самостоятельность, чёткое чувство ответственности друг за друга.
Неудивительно, что всё больше путешественников хотят хотя бы на пару дней прикоснуться к этому миру и понять, как живут современные кочевники. Сегодня существуют этнотуры к кочевникам и оленеводам в тундру, позволяющие гостям провести время в стойбище, переночевать в чуме, прокатиться на оленьих упряжках и увидеть, как на самом деле выглядит северная повседневность за пределами городов и курортов.
Особой популярностью пользуются туры к оленеводам на север из Москвы: организаторы берут на себя перелёт, трансфер до стойбищ, размещение и программу, чтобы туристам не пришлось самостоятельно разбираться в сложной логистике Крайнего Севера. Как правило, такие поездки длятся несколько дней и включают знакомство с традициями коренных народов, дегустацию национальных блюд и участие в бытовых делах по желанию гостей.
Тем, кто планирует подобную поездку, важно заранее понимать, чего ожидать от условий размещения. Экскурсии в стойбище оленеводов зимой, цена которых во многом зависит от удалённости стойбища и сложности трансфера, предполагают именно погружение в реальную жизнь, а не в стилизованный «этнопарк». Это значит — отсутствие привычных удобств, ограниченное количество воды, минимум электричества и сильный мороз. Организаторы обычно подробно предупреждают об этом в описании программ, а опытные тревел-блогеры, как в своём материале делает Лисейкина, честно рассказывают о таких нюансах.
Существуют и более комплексные форматы, когда организация путешествия в тундру к оленеводам под ключ включает не только само пребывание в стойбище, но и подготовку экипировки, консультации по здоровью, страховку, сопровождение гидов и переводчиков, если речь идёт о зарубежных туристах. В таких программах продумывают всё — от тёплой одежды и спальных мешков до рациона, способного поддерживать силы в экстремальном климате.
На фоне растущего интереса к северным направлениям появляются и комбинированные маршруты: путевки на Северный полюс и к оленеводам всё включено дают возможность за одно путешествие увидеть и ледяные просторы Арктики, и быт кочевых семей. Конечно, подобные поездки стоят дорого и рассчитаны на подготовленных туристов, но именно они позволяют по-настоящему прочувствовать масштаб и разнообразие российского Севера.
Истории, подобные той, что описала Елена Лисейкина, становятся важной частью современного интереса к внутреннему туризму. Рассказы тревел-блогеров помогают увидеть за красивыми фотографиями настоящую жизнь людей, для которых мороз минус 30 — «почти тепло», а чум и оленьи упряжки — не экзотика, а обычный дом и работа. Подробные впечатления о жизни в стойбище и о том, как меняется взгляд на комфорт после нескольких дней в тундре, можно прочитать в её материале на сайте о жизни в стойбище оленеводов при −30, который стал отправной точкой для многих, кто задумывается о собственном северном путешествии.